Музей сестёр Бронте
Музей Бронте (The Brontë Parsonage Museum) поддерживается силами Общества Бронте в честь знаменитых сестер-писательниц — Шарлотты, Эмили и Энн, и находится в деревеньке Хауорт, Западный Йоркшир, на открытой местности, среди верещатников. Для тех, кто ищет источник вдохновения сестер, найдет для себя здесь все — ведь именно в этом доме провели большую часть своей жизни сестры Бронте, и в этих стенах были написаны самые знаменитые их произведения.
Общество Бронте открыто для каждого. Это одно из самых старинных литературных сообществ в англо-говорящем мире, а также зарегистрированная благотворительная компания.
Прекрасно сохранившийся дом приходского священника в Хауорте, ставший 75 лет назад музеем, до сих пор стоит среди вересковых пустошей, как будто над ним не подвластно время.
Комнаты, в которых жили и работали члены семьи, до сих пор обставленные старинными предметами мебели, хранят в своих стенах одежду и личные вещи семьи. Регулярно в музее проходят выставки и экспозиции, посвященные той или иной теме в жизни литературной семьи Бронте, поэтому здесь всегда можно увидеть что-то новое и неожиданное.
В музее вы найдете массу интересного — мастерскую и образовательные курсы для любых возрастных групп, магазин, комнату для чтения с системой Брайля (для незрячих), а также вы сможете присоединиться к обществу Бронте. К сожалению, внутри музея запрещена видео и фотосъемка.
Музей Броне содержит богатейшую коллекцию артефактов, рукописей и исследовательских материалов в мире, относящихся к семье Бронте. В магазине музее всегда можно выбрать из богатого ассортимента книг, подарков и сувениров.
Цены за вход:
Стандартный билет £6.00 (9,5 $)
Для пожилых людей £4.50 (7.1 $)
Для студентов £4.50 (7.1 $)
Дети 5-16 лет £3.00 (4.7 $)
Дети до 5 лет — бесплатно
Музей открыт каждый день:
С 10 утра до 5.30 вечера (апрель-сентябрь)
С 10 утра до 5.00 вечера (октябрь-март, кроме 24-27 декабря и 2-31 января)
Последние посетители допускаются за полчаса до закрытия музея.
Виртуальный тур по музею
Вестибюль
В своих воспоминаниях 1871 года, близкая подруга Шарлотты Бронте, Эллен Насси, писала о своем первом визите в дом пастора Бронте летом 1833 года: «Семья молится в обычное свое время — 8 часов вечера, через час после начала молитвы мистер Бронте запирает входную дверь, а затем, проходя мимо гостиной, журит детей, чтобы они не засиживались допоздна. Далее, поднимаясь вверх по лестнице, заводит часы…».
Также Эллен писала: «Пол в вестибюле и лестница были облицованы отшлифованным камнем, всегда вычищены, как, впрочем, и каждый уголок во всем доме. Обои не были бумажными, а были они выкрашены в сизый цвет».
Вестибюль раньше был немногим больше, чем сейчас, потому, что во время ремонта в 1850 году Шарлотта расширила столовую за счет помещения холла.
В своем письме подруге, Элизабет Гаскелл сказала: «Ни разу там я не увидела и пятнышка грязи! Все так уютно в этом доме и находится в прелестнейшей гармонии, хотя это всего лишь деревенское жилище, чьи хозяева — люди с довольно скромным заработком».
Меблировка в доме пастора отражает минимализм конца георгианского периода и начала викторианской эпохи. Эллен описывала дом, как «аскетичный и минималистичный», но, тем не менее, «интеллигентный и наполненный смыслом, почти элегантный, и точно уж утонченный».
Хотя Эллен утверждала, что «в доме не было слишком много ковров», за исключением столовой и рабочего кабинета мистера Бронте, имеются документы, в которых указано, что лестничная ковровая дорожка и прутки, укрепляющие ее на лестнице, были проданы в 1861 году наряду с некоторыми другими ковриками.
Эллен также вспоминала, что мистер Бронте побаивался того, что в доме соседствуют свечи, занавески и дети, ведь, согласитесь, это серьезное основание для пожара. Ночью окна были закрыты ставнями, а днем их прикрывали занавески. Шарлотта покупала занавески для окон в столовой в 1851 году, а позже, в 1854, для кабинета своего мужа. Покупка штор из парчи и муслина также была зарегистрирована в закладной. Все шторы и обои в доме соответствовали тогдашней моде.
Кабинет мистера Бронте
Преподобный Патрик Бронте занимался своим церковным делом по большей части в этой комнате, которую он использовал в качестве рабочего кабинета. В старости его описывали «сидящим на жёстком стуле с прямой спинкой, словно солдат в стойке» перед камином.
Элизабет Гаскелл, которая написала биографию Шарлотты Бронте, не знала юного, полного энтузиазма Патрика Бронте, чья жена Мария обращалась к нему «мой дорогой веселый Пэт» во время периода ухаживаний. Элизабет не видела Патрика, пока не познакомилась с Шарлоттой в 1853 году. А в тот период он уже не был тем оживленным, умным и бойким молодым человеком. Тогда, в свои 70 лет, он уже немало настрадался, немало испытал потерь, связанных по большей части с его семьей. Именно поэтому Гаскелл иногда несправедливо выставляла мистера Бронте в невыгодном свете. На самом деле он активно поддерживал своих детей, питал их жизненными идеями, дискутировал с ними, и стимулировал их развитие.
Мистер Бронте был замечательным священнослужителем, глубоко заинтересованным в благополучии своих прихожан. Он основал воскресную церковную школу, и выступал за усовершенствование системы здравоохранения в Хауорте. Он был хорошо осведомлен в религиозных и политических вопросах, и часто писал в газеты. Мистер Бронте был англиканским священником. Он не поддерживал строгую кальвинистскую доктрину, согласно которой, только «избранные» могли попасть в рай. Он мыслил шире — он считал, что каждый человек может жить в надежде, и рассчитывать на безграничную милость Господа, на его всепрощение и любовь.
Зрение Патрика Бронте с годами ухудшалось, и, дошло до того, что он почти ослеп. Когда ему было 69 лет, он отправился к хирургу в Манчестер, — ему сделали операцию по удалению катаракты без обезболивающих средств. Это улучшило его зрение, хотя он еще продолжал пользоваться очками и увеличительным стеклом при чтении. Будучи в Манчестере, Шарлотта присматривала за своим отцом, и именно в этот период начала писать роман «Джейн Эйр».
В письме от августа 1850 года, Элизабет Гаскелл рассказывает о том, как Шарлотта впервые поведала отцу о своем литературном успехе:
— Папа, я написала книгу.
— Правда, дорогая? — и он вернулся к чтению;
— Но, папа, я хотела, чтобы ты взглянул на нее…
— Мне сложно читать из-за глаз, ты же знаешь…
— Но ведь она опубликована в печать!
— Я надеюсь, ты не потратила на эти глупости целое состояние?
— Это не глупости, я надеюсь зарабатывать деньги таким путем. Может, я прочту тебе некоторые отзывы о своем романе?
Позже, в тот же день, отец Шарлотты объявил: «Дети, Шарлотта написала книгу — и, кажется, она превзошла все мои ожидания». Мистер Бронте всегда был горд за достижения своих чад, приписывая их одаренность отчасти к собственным генам.
Патрик Бронте, который прошел долгий и нелегкий путь от ирландской провинции до Кембриджского Университета, знающий цену образованию, привил своим детям интерес к искусству, литературе, политике, музыке. Три известные гравюры из библейских сцен руки Джона Мартина располагаются на стенах в этой комнате, в том числе картина «Пир Валтасара» (1820). Эти драматичные, крупномасштабные картины служили почвой для развития воображения детей Бронте с раннего детства.
Столовая
Шарлотта, Эмили и Энн написали большинство своих произведений здесь, и именно эта комната была эпицентром их творческой «бури». Джейн Эйр, Грозовой Перевал и Агнес Грей были созданы в этой комнате. В привычке у сестер было ходить вокруг стола до 11 часов вечера, читать и обсуждать свои литературные планы и проекты. После смерти Эмили и Энн, Шарлотта бродила здесь в одиночестве, не привыкшая ложиться спать без этого причудливого, но такого неизбежного ритуала. Марта Браун, прислуга в доме пастора, так вспоминала эти дни: «Мое сердце обливалось кровью, когда я слышала, как мисс Бронте ходит в одиночестве».
Столовая также использовалась для приема гостей, и поэтому описания этой комнаты часто встречаются в различных статьях современников. Столовую, как и спальную комнату, находящуюся напротив нее, Шарлотта расширила в 1850 году. Столовая, как ее иногда называли, гостиная, обставлена очень просто. Элизабет Гаскелл писала: «Гостиная, очевидно, была отремонтирована в течении последних лет, после того, как успех Шарлотты позволил ей потратить немного денег на обустройство своего жилища… Преобладающий цвет комнат — темно-красный. На стенах — три портрета самой Шарлотты художника Ричмонда, одна гравюра с изображением Уильяма Теккерея руки Лоренса».
Все книги на полках, собственность семьи Бронте, сохранены с тех времен, а остальные хранятся в специальных местах. Дом также сохранил в себе оригинальные коптилки и свечи. Шарлотта немного помнила о своей матери, ведь она умерла, когда девочке было всего пять лет. Однако остались смутные воспоминания о том, как миссис Бронте нянчила маленького Бренуэлла именно в этой комнате.
Кухня
«Одной ночью, когда холодный и мрачный ноябрьский туман плясал в хороводе снегопада, а промозглый ветер утверждал зиму в ее правах, все мы сидели на кухне, вокруг яркого огня, затеяв спор с Тебби о том, есть ли необходимость в том, чтобы зажигать свечи…»
Шарлотта Бронте, «Tales of the Islanders», 30 июня 1829 года.
Детьми, Бронте собирались вместе в теплой кухне у огня, и слушали страшные рассказы служанки Тебби о йоркширских пустошах. Сестры любили хозяйничать по дому и помогать выполнять различные поручения, поэтому кухня повидала в разное время разных хозяек, и жизнь в пасторском доме пролетала здесь очень суетно. После того, как в 1842 году тетя Бренуэлл умерла, хозяйничать в доме пришел черед Эмили — она помогала на кухне и сама пекла хлеб.
После смерти Патрика Бронте в 1861 году, пасторат стал домом для преподобного Джона Вейда, который внес некоторые изменения в него, и в кухне были произведены самые заметные перемены. Задняя часть кухни, где обычно выполняли черную работу по дому, была ликвидирована, и расширена, чтобы уступить место сводчатому окну, которое выходило на пустоши. Старая кухня стала продолжением новой столовой Вейда. На сегодняшний день на этой кухне находится вся посуда и мебель, которая использовалась семьей Бронте, и она вновь реконструирована так, чтобы выглядеть максимально приближенной к своему первоначальному виду.
Кабинет мистера Николлса
Согласно словам Гаскелл, эта комната была «чем-то вроде заброшенной кладовой», возможно, использовавшаяся для хранения поленьев, к которой можно было добраться лишь с улицы. До замужества в 1854 году, Шарлотта переделала это помещение под кабинет для своего будущего мужа, преподобного Артура Белла Николлса, который приехал ассистировать Патрику Бронте в Хауортской церкви. В комнате соорудили новый камин и сделали дверной проем в вестибюль. Шарлотта умерла в год своей свадьбы, и мистер Николлс оставался в этом доме в течение следующих шести лет, ухаживая за стареющим Патриком Бронте. В 1861 году, после смерти отца семейства Бронте, мистер Николлс вернулся в свою родную Ирландию, забрав с собою множество памятных вещей от семьи Бронте. Он умер в 1906 году в возрасте 88 лет, пережив свою жену Шарлотту на 51 год.
В своем письме от 22 мая 1854 года, Шарлотта так описывает свою деятельность по переделке комнаты: «Я была очень занята приготовлением новой маленькой комнаты. Зеленые и белые шторы уже готовы, они отлично подходят к цвету обоев, и выглядят достаточно опрятными и чистыми».
Три образца обоев было найдено в письменном столе Шарлотты. Элизабет Гаскелл считает, что обои, представленные именно на четвертом образце, и находящиеся в Публичной библиотеке Нью-Йорка, были выбраны Шарлоттой для оклейки их в кабинете мужа перед свадьбой.
Артур Белл Николлс был весьма замкнутым человеком, и поэтому о его личности известно немногое. Однако известно, что эта комната была отдана для нужд Хауортской Церкви, где Артур служил викарием с 1844 по 1861 год. Старая церковь была снесена в 1879 году, а на ее месте построена новая. Некоторые реликвии были сохранены, включая деревянную доску с молитвами.
Комната прислуги
Доподлинно неизвестно, где спали все жители пастората. Однако известна одна спальня, которая служила комнатой для прислуги. В течение тридцати лет в доме Бронте служила местная женщина, Тебби Эйкройд, которая поступила к ним в качестве прислуги еще в юности. Тебби описывалась в книге Элизабет Гаскелл «Жизнь Шарлотты Бронте» как «типичная представительница Йоркширской женщины своего класса от кончика волос до кончика ногтей, что проявлялось в диалекте, во внешности и в характере… Ее манера разговаривать не была льстивой».
Тебби была утешением для детей, рано лишившихся настоящей матери. Она стала больше другом семьи, нежели прислугой, и умерла она в возрасте 84 лет, за несколько недель до смерти Шарлотты, в 1855 году. Марта Браун, дочь пономаря, появилась в пасторате в возрасте 11 лет в качестве помощницы Тебби. Марта также оставалась с семьей многие годы, и обе женщины похоронены недалеко от садовой ограды дома Бронте, на церковном кладбище.
Первоначально войти в эту комнату можно было только снаружи по каменной лестнице. Дверной проем со временем частично изменили. Также заметна часть сводчатого окна, которое, судя по всему, во времена Бронте было наглухо закрыто, пока шла перестройка дома.
Комната Шарлотты
Эта комната являлась главной спальней, которую использовали разные члены семьи в течение многих лет, в зависимости от того, кто находился там в разное время. В 19-ом веке использовать одну кровать или комнату несколькими людьми было в порядке вещей, в отличие от сегодняшних норм. Эта комната была расширена в 1850 году за счет соседнего небольшого помещения.
Изначально это была спальня Патрика и Марии Бронте. Мария умерла в ней 15 сентября 1821 года в возрасте 38 лет. В течение ее мучительного заболевания (вероятно, рака матки), миссис Бронте редко жаловалась. После смерти миссис Бронте, тетушка Бренуэлл переехала в эту комнату. А Патрик Бронте занял комнату, находящуюся напротив. В то время Энн Бронте была еще ребенком, и спала вместе со своей тетей большую часть своего детства. После смерти тети Бренуэлл в 1842 году, Эмили вернулась из Брюсселя и осталась хозяйничать в пасторате. Шарлотта ненадолго возвращалась из Брюсселя в 1844 году, и возможно, занимала эту комнату в тот период.
После смерти сестер, Шарлотта заняла эту комнату, покидая ее, только если приезжали гости, к примеру, Элизабет Гаскелл, и их надо было туда заселить. После замужества Шарлотты, она с мужем Артуром Беллом Николлсом заняли эту комнату. Шарлотта умерла здесь 31 марта 1855 года, в возрасте 38 лет.
Детская комната
Эта маленькая комната служила детям Бронте игровой, а позже спальней для Эмили. Изначально комната была больше, с полноценными кроватями поперек окна, как показано на рисунке в дневнике Эмили, но в 1850 году ее уменьшили за счет увеличения комнаты Шарлотты.
Если верить словам Элизабет Гаскелл, прислуга называла эту комнату «детским кабинетом», потому что, будучи детьми, Бронте играли здесь и составляли рукописные миниатюрные книжечки. Комната, возможно, использовалась некоторое время Бренуэллом, но чаще здесь живала Эмили.
Спальня мистера Бронте
После смерти своей жены в 1821 году, Патрик Бронте покинул комнату, где они жили вместе, и переехал в эту спальню, которая прослужила ему еще в течение сорока лет. Патрик жил в кровавые времена восстания луддитов и чартистского движения, в которых священнослужители обычно становились жертвами обстоятельств. По этой причине Патрик вынужден был хранить заряженный револьвер у своей кровати, и каждое утро совершать странный ритуал — делать один выстрел в окно.
Позже употребление алкоголя и наркотиков сделали Бренуэлла опасным для общества и собственной семьи. По версии одной из ранних биографов, Бренуэлл, в приступе белой горячки, поджег свою постель, но был спасен из пламени пожара Эмили. Правда это или нет, опасность подобных инцидентов все же присутствовала, и мистеру Бронте пришлось жить некоторое время в одной комнате с Бренуэллом, чтобы присматривать за его поведением. Элизабет Гаскелл, описывающая этот период в биографии Шарлотты, говорила: «незадолго до смерти, у Бренуэлла часто случались приступы белой горячки; он спал в комнате с отцом, и иногда грубо заявлял, что «либо он сам, либо его отец не доживет и до утра…»
Именно в этой комнате скончался Бренуэлл в возрасте 31 года, в воскресенье, 24 сентября 1848 года, раскаиваясь в том, что не сделал за всю жизнь ничего «ни великого, ни прекрасного».
В 1850 году Гаскелл, в сопровождении дочери Миты, в последний раз посетила мистера Бронте, который был прикован к постели: «мы вошли в эту спальню, где все было чисто и опрятно, где он сидел на кровати в чистой ночной рубашке, и положил свои руки на чистое полотенце…»
Мистер Бронте, пережив всех своих детей и жену, умер здесь 7 июня 1861 года, в возрасте 84 лет.